Владимир Лоскутов, ректор Уральской академии государственной службы, доктор философских наук, профессор

Я родился и рос в семье военного. После окончания восьмого класса поступил в суворовское училище. Это диктовалось двумя моментами: во-первых, отец был человеком военным, что тянуло за собой определенную логику моего поведения, формировало взгляд на будущую профессию, а во-вторых, несмотря на принадлежность отца к армии и предполагаемую строгость воспитания, я был все-таки, как многие мальчишки тех лет, человеком улицы. Это был восьмой класс, в городе атмосфера полукриминальная, драки, разборки. Возраст переломный. Считалось за доблесть носить с собой режущие - колющие предметы. Когда один район, состоящий из бараков, ходил стенка на стенку на другой барачный массив. Что делили, понять было трудно, но дрались яростно.

По прошествии многих лет понимаю, что отец проявил максимум настойчивости, правильно оценивая ситуацию, в отличие от меня, и сделал все, чтобы я попал в суворовское училище, вставил меня в эту обойму. Делалось это со скрипом, потому что учился я очень неровно, получал только двойки или пятерки. Я учился, когда мне нравилось и наоборот. Даже при поступлении в училище, возникли проблемы, я получил двойку по русскому языку, писал диктант, и только за счет связей отца меня приняли. Сейчас об этом можно говорить. Потому что момент этот оказался решающим в жизни.

Кстати сказать, у нас было много ребят-сирот, несмотря на то, что это была уже вторая половина шестидесятых годов, и со времени войны прошло немало времени. Нормальные парни, не хулиганы, не дети улицы, но в то же время они были серьезно обделены с точки зрения семейных отношений. В те годы суворовское училище продолжало выполнять социальную функцию. Ребятам, которые каким-то образом имели отношение к семьям военным, училище помогало. Иногда поступали такие как я, из полных семей, были дети генералов. Но все через полгода выравнивались, в хорошем смысле слова, и отличить нас по признакам принадлежности к полной или неполной семьи было трудно.

Приобщение к порядку, дисциплине, подчинению для меня осталось проблемой всей жизни. Настолько я оказался человеком свободолюбивым. Но для суворовского училища одним из важнейших факторов стало привитие навыков самодисциплины. Подчиняться дисциплине я так и не научился за всю жизнь. Я человек команды, все понимаю, осознаю, но, тем не менее, внутренняя свобода остается для меня на первом месте.

В свое время после окончания суворовского я поступил в Бакинское общевойсковое военное училище, первый год был круглым отличником, портрет на Доске почета. Но на каком-то этапе произошел надлом, следующие полгода я не учился, хотя на занятия ходил, ничего не делая. Сказал себе — учиться я здесь не буду. Отчислили только через полгода с формулировкой «за нарушение дисциплины». Продолжил службу в армии.

По прошествии стольких лет, думаю, что в Бакинском военном училище была просто дурная дисциплина, которая не объяснялась логикой. В суворовском училище, несмотря на наш юный возраст, дисциплина была сознательная. Интеллигентные преподаватели, офицеры-воспитатели умели, не подавляя волю, характер, добиваться послушания. Здесь же все строилось на псевдоармейских принципах — сломать, заставить, перегнуть. Я всегда любил учиться, но здесь не смог. В учебе я смысла не увидел, хотя сейчас философ, многое понимаю и принимаю. Тогда я теоретическую механику сдал отлично, кто это знает, тот поймет, сопромат сдал, очень хотел учиться. Но не сложилось.

Бакинское училище было привлекательным своим имиджем. Рекомендовали друзья, окончившие его раньше. Приезжали, рассказывали. Мы поступили туда втроем из одного взвода. Так по жизни и дружим. С Леонидом Зыряновым вместе работаем. Вместе в суворовском учились, сидели за одной партой, вместе поступали, вместе и сейчас.

Мы, пришедшие в 1966 году в суворовское училище, застали семилеток, тех, кто пришел в училище после четвертого класса. Произошло расформирование суворовского военного училища в Орджоникидзе, и к нам, в Свердловск, эти ребята переехали. С ними на уровне государства решалась социальная проблема, проблема сиротства. Их надо было устроить, чтобы не подобрала улица и воспитывать. С нами, пришедшими после окончания восьмого класса средней школы, решалась другая проблема — предварительная начальная подготовка для продолжения военной карьеры. Больше внимания уделялось предметному обучению. Можно сказать, что ребята, которые обучались семь лет, были взрослее, по-житейски мудрее, пережившее что-то серьезное в своей судьбе. К нам они относились своеобразно, было что-то похожее на «дедовщину», но носило характер какой-то игры. Они семь лет в училище, а мы три года. С другой стороны, была человеческая поддержка. Я вспоминаю ребят-старшекурсников, которые не допускали никаких вольностей по отношению к нам, старались нас вести. Ребята-семилетки несли для нас серьезную воспитательную роль. Несмотря на то, что можно было от них «саечку» получить, могли на шкаф посадить, стишки рассказывать, но при этом и защита, и мужское обучение было. Для нас, трехлеток, на первое место вышла образовательная, а не воспитательная проблема, потому что в таком возрасте следует говорить о перевоспитании, а в положительный эффект этого процесса поверить трудно.

Нам давали много языковых знаний, армейских дисциплин, включая радиодело. Было много занятий с оружием, строевой подготовки в летних лагерях. Обучение военному делу было поставлено хорошо. Я не помню такого, чтобы отношение у кого-то из нас к этим занятиям было отрицательным. Конечно, кто-то ныл, стонал, кто-то бежал впереди всех, но в целом отношение было положительным. Каждый старался получить эти навыки, понимая, что они на всю жизнь.

Не скажу, что все для себя сразу решили после окончания училища пойти по армейской линии, но к подготовке относились ровно, заинтересованно. Главное, что наши офицеры могли это делать интересно. Даже во время строевой подготовки был элемент игры, дух состязательности, соревнования. Не было «отдачи чести столбу во время прохождения строем».

Установки на здоровый образ жизни, отказ от дурных привычек, уважительное отношение к старшим по возрасту и званию, бережное отношение к женщине — все это мы приобрели в суворовском училище.

Жизнь менялась, поворачивалась разными сторонами, но со спортом никогда пути не расходились. Все идет оттуда.

В роте сто с лишним человек, каждый воспитанник — личность, это понимали наши преподаватели и очень рационально использовали метод подчинения. Не ломали через колено. Это не проходило. А потом, выделиться среди воспитанников кому-то из нас было непросто. Делами можно, но какими? Тельняшку рвать, выпивать? Да, ребята это воспринимали с каким-то юмором, но негатив отвергали. Настрой был на положительные дела. Коллектив был здоровым, эти вещи не воспринимал. Ровная, здоровая среда. Было сформировано отношение к людям с элементами требовательности через себя, а с другой стороны — внимание к людям. Ты живешь в большой коллективе, должен держать ухо востро, поддерживать себя, мнение о себе, совершать здравые поступки, а для этого контактировать с людьми, учитывать их позицию. Если будешь думать только о себе, то мало что хорошего получиться. Такая линия выводит на руководителя. Сегодня я руковожу большим коллективом, потому что умею слушать людей, вникать в их ситуацию. Это все идет от училища. У нас формировали высокие устремления. Нам говорили, что мы будем в армии потомственными офицерами, кастой. Это важно, это нужно. Главным было, чтобы мы этот выбор делали осознанно. Стимулы должны прийти не извне, а изнутри. Эти стимулы закрепились, я с этим живу, и это помогает мне.

О патриотическом воспитании. Мы видели ветеранов на площади 1905 года, ходили парадами в День Победы. Это волнующие моменты. Это и есть реальный патриотизм. Были, конечно, мероприятия и для галочки, но они не затрагивали наши души. Видимо, здоровое влияние коллектива способствовало искреннему отношению к традициям, к Победе, к армии. После войны прошло не так много лет. У нас служили фронтовики. Старшина Кубышкин — полный кавалер орденов Славы. Мы его видели каждый день. Будучи разведчиком, он получил эти ордена, таская немецких «языков». Он утром нас будил, вечером укладывал спать. Поэтому ветераны и их заслуги перед страной для нас были понятиями конкретными. Если Кубышкин сказал — попробуй возразить. По-житейски он был мудрым человеком. Откровенных глупостей — характер на характер, он никогда не делал. Во всем прослеживалась логика. Он не создавал поля для полемики. Это был человек конкретных действий. Настоящий армейский старшина.

В то время на большем подъеме у суворовцев была языковая подготовка. Через иностранный язык руководство училища поднимало общий образовательный уровень. Есть у нас в городе несколько специализированных школ, но училище было специализированным с точки зрения образования по нескольким направлениям. Мы получали диплом военного переводчика, но важен был не сам по себе язык, а подъем общего уровня. Когда тебе читали географию, историю, литературу, другие предметы на иностранном языке, это поднимало наш статус в собственных глазах и в глазах окружающих. Времени прошло с тех пор много, но основы остались. Я две недели назад приехал из Англии и на бытовом уровне разговаривал с англичанами без проблем, а ведь я после училища серьезно языками не занимался. Через язык мы учились учиться. Навыки обучения, методы, сохранились на всю жизнь.

После неудачи в Бакинском военном училище, я почти два года служил в армии. Но я очень хотел учиться. Начал писать жалобные письма по инстанциям. Стали на имя командира приходить ответы на мои письма от командующего округом, командующего Сухопутными войсками, министерства обороны, мое начальство взялось за голову. В мае командир полка отпустил на «гражданку».

Поступил учиться в университет на вечернее отделение философского факультета и учился шесть лет. Работал на заводе, потом ближе к специальности — социологом на «Уралмаше», психологом, потом в университете. Почему предметом изучения стала философия? В полку была библиотека, я там много занимался, время свободное было. Открыл для себя философский словарь с рисунками выдающихся философов. Я неплохо рисовал, начал их перерисовывать. Потом начал читать философскую литературу, многое не понял. А раньше увлекался историей. Когда решался вопрос — куда идти учиться? Историю люблю, достаточно знаю, а философия — там я много чего не понимаю, во время учебы и разберусь. Вот так поступил на философский факультет.

Что касается подготовки в суворовском училище, следует в первую очередь говорить об учителях. Система воспитания и образования была, она заставляла работать даже нерадивых, но учителя у нас были выдающиеся. Я всегда плохо учился по математике и алгебре, подполковник Каменев занимался со мной часами в дополнительное время, пытаясь вытянуть меня на тройку. В результате вытягивал на четверку. Настолько внимательным было отношение. Возможно, это отличительная черта того времени, но думаю это традиция. В училище преподавательский коллектив работал просто великолепный. В школах подобного никогда не было. Единый в своем устремлении коллектив — дать хорошее образование своим воспитанникам. Преподаватели могли сидеть ночами, вечерами. Брали воспитанников домой, особенно тех, кто не имел родителей. Делалось это под видом занятий. В субботу мальчишка пойдет позаниматься дополнительно, дома его подкормят, побывает в семейном кругу, телевизор посмотрит.

Окончил я университет, поработал на кафедре. Поступил на очное отделение аспирантуры, досрочно, за один год окончил, защитил кандидатскую диссертацию. Меня оставили на кафедре. Ассистент, старший преподаватель, доцент. Потом открылся институт философии и права. Меня туда пригласили. Там написал докторскую диссертацию и работал до 1991 года, до известных событий. Началось создание системы подготовки работников государственной службы, и я возглавил академию. За этим стоит многое. Бывал в Москве и в 1991-м, и во время путча. Работал с первой волной демократов в Свердловской области. С 1989 года активно работал консультантом в областной думе с нашими демократами Галиной Кареловой и Анатолием Гребенкиным. Потом жизнь развела кого куда. С 1991 года служу здесь. Раньше в этом здании размещался Уральский кадровый центр, с 1995-го — Уральская академия государственной службы. Ректором 15 лет.

Считаю, что сейчас нужно всемерно развивать суворовские училища и кадетские корпуса. Решать этим самым социальные вопросы, но вместе с тем создавать такие учебные заведения, в которые бы шла будущая военная элита. Разбить эти учебные заведения по задачам. Не смешивать их. Элиту нужно формировать. Уровень образования должен быть выше школьного. Соответствовать современным задачам.

Что касается положения России, у меня довольно пессимистическое отношение к будущему с точки зрения профессионала. Происходящее похоже на маятник. Мы качаемся, и продвижение вперед дается с огромным напряжением сил. Складывается впечатление, что потенциал исчерпывается, движение вперед становится все тяжелее, а не продвигаться вперед мы не имеем права. Так жизнь устроена в этом мире. А пробуксовка все явственнее. Затеянная реформа власти — цель благая, но задача почти неподъемная. У нас государство забюрократизировано и что-то серьезное сделать очень трудно.

Государство в нашем обществе решает почти все. Олигархи — это люди на побегушках, кассиры, развозящие деньги. Или мальчики для посадки. Поэтому у меня много пессимизма, как у профессионально занимающегося вопросами философии человека. С точки зрения государственного человека — работы много, которую нужно выполнять достойно и качественно.

О книге Владимира Лоскутова «Тоталитаризм и коррупция»

Автор книги — доктор философских наук, профессор, ректор Уральской Академии государственной службы Владимир Анатольевич Лоскутов размышляет о путях развития демократического процесса в современной России, обращаясь к истории страны в XX веке, к личностям, стоявшим «у руля» в годы большевизма и определявшим принципы взаимоотношений народа и власти. Что стоит за понятием тоталитаризма? Почему так тесно это понятие в нашей недавней истории и в современности связано с понятием коррупции? Тоталитаризм и коррупция — это те объективные и закономерные «стихии», которые сегодня формируют не мнимую, а действительную реальность российской истории. Вероятнее всего, их пагубное воздействие мы будем ощущать и завтра. Что будет послезавтра — зависит от того, насколько мы обучаемы. В состоянии ли мы учиться у собственной истории? Даже если это история тоталитаризма? В состоянии ли мы научиться жить в соответствии с объективными законами, или, по-прежнему, «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…»? На эти непростые вопросы автор дает непростые ответы.

Парадоксально, но одна из подглав этой книги называется «Несколько слов в защиту коррупции». «Положительный» потенциал коррупции, — пишет В.А. Лоскутов — лишь обратная сторона этого страшного, глубоко асоциального и, безусловно, негативного общественного явления. О негативной составляющей коррупции пишут много, длинно, не всегда объективно, в смысле глубокого проникновения в законы и механизмы действия данного явления, но всегда пафосно и с моральным негодованием. О позитивном содержании коррупции предпочитают умалчивать. Фигура умолчания нам хорошо знакома, как и результаты такого «страусиного» подхода». Оказывается, на современном этапе, когда российское общество сохраняет черты тоталитаризма, коррупция полезна тем, что заменяет собой еще не развитые подлинно демократические принципы взаимоотношений народа и власти; упрощенно говоря, народ взятками заставляет управителей действовать в интересах не отвлеченного «общества», а конкретных лиц и социальных групп».

В книге В.А. Лоскутова немало подобных парадоксов. Все они высказаны впервые в истории изучения данной проблемы.

Чему и как учить чиновника? Третье тысячелетие бросает вызов государственному управлению — его структуры должны наращивать свою конкурентоспособность и эффективность, одновременно демонстрируя высокий профессионализм и строго следуя законности. Достичь таких результатов можно только при современной подготовке руководящих кадров, при сознательной модернизации руководства на всех уровнях. Чему в первую очередь необходимо учить государственного и муниципального служащего? С точки зрения будущего государственного управления, уровень руководства, его гуманитарное содержание станут определяющими в третьем тысячелетии. Уже сейчас приходится слышать от руководителей, проработавших по десять и более лет в органах власти, что “…сегодня как никогда тяжело работать с людьми”. Причины этого кроются в ломке сознания и психологии людей, в социально-экономических условиях переходного периода нашей жизни, при которых страх и неуверенность выдвигают на первый план инстинкт самосохранения, агрессивность, враждебность, в том числе и негативное отношение к органам государственной власти и государственным служащим. Сегодняшний отрыв государственных структур от гражданского общества создает барьеры в решении многих вопросов. Нужны изменения и в самой системе управления, и в стиле управленческой деятельности.

Не случайно на вопрос исследований о том, что способствует успеху руководства, чаще называют такие способности и качества руководителя, как умение: — с пониманием выслушать, не жалея на это времени, готовность обсудить проблемы, быть открытым для новых идей; — помогать подчиненным и поддерживать их, помнить об их проблемах; — практиковать работу в команде, помогать коллективу принимать оптимальные решения, способствовать взаимодействию членов команды; — раскрывать все лучшее, что есть в сотрудниках, устанавливать непосредственный контакт с ними; — избегать строгого контроля, не выпячивать свое начальственное положение, не использовать приказы и нормы в качестве суровых предписаний и др. Это еще раз подтверждает мысль о необходимости учить чиновников, прежде всего, технологиям общения и управления, психологии управления; умению нестандартно мыслить — иными словами, центр тяжести в процессе обучения смещается в сторону “человековедения”, то есть гуманитарных наук.

Исходя из важности именно такого подхода к обучению, 40% учебного времени на краткосрочных курсах повышения квалификации государственных и муниципальных служащих посвящено изучению вопросов психологии, делового общения и этикета, проблемам совершенствования управления. И тем не менее, каждый раз при подведении итогов мы слышим просьбу увеличить учебное время, прежде всего, на изучение психологии. Традиция начинать каждый курс обучения именно с психологического тренинга сложилась и проверена опытом. Это позволяет слушателям получить не только более глубокие знания по психологии, но быстро познакомиться друг с другом, адаптироваться к новым условиям учебного процесса, плавно войти в него и эффективно заниматься в дальнейшем.

Сегодня, приезжая на учебу, государственные и особенно муниципальные служащие хотят получить не только теоретические знания, но и ответы на непростые вопросы, связанные с практикой развития и становлением местного самоуправления. Потому большое значение придается актуальности, преемственности и практической направленности изучаемых проблем. Для этого используется так называемый “блочный” метод, который позволяет определенным образом, в определенной структурной последовательности выстроить изучаемый материал.

Так, например, в экономический блок для муниципальных служащих входят такие важные на сегодня темы, как “Правовые основы финансовой деятельности муниципального образования”, “Муниципальный маркетинг”, “Налоговая система”, “Управление муниципальной собственностью”. Они помогают слушателям понять особенности происходящих сегодня экономических процессов и отношений, а также необходимость иных подходов к решению экономических проблем, требующих умения нестандартно мыслить и действовать. Снять множество наболевших конкретных экономических вопросов, сверить свои позиции, увидеть перспективы развития экономики республики помогает слушателям “круглый стол”, который организуется с участием не только преподавателей, но министров и их заместителей из министерства экономики, министерства сельского хозяйства, земельного комитета, Госкомитета УР по поддержке малого предпринимательства и других.

Завершающим этапом обсуждения экономических проблем для глав сельских администраций, например, является, как правило, разговор на занятиях по обмену опытом, на выездных практических занятиях в органах местного самоуправления на тему: “Роль сельской администрации в социально-экономическом развитии района”.

В содержании обучения в УИГМС сохраняется принцип гибкого дифференцированного подхода к различным категориям слушателей. Учебные планы составляются на основе базовых программ по специальности “Государственное и муниципальное управление”, но с учетом специализации обучающихся и методических рекомендаций РАГС и УрАГС.

Опыт работы показал, что наиболее эффективной является совместная учеба служащих одного должностного и образовательного уровня, так как людей волнуют одни и те же вопросы и проблемы. Поэтому учебная программа для заместителей по социальным вопросам предусматривает больше тем, связанных с теорией и практикой социальной работы, работы с общественными организациями, средствами массовой информации; для директоров социальных центров — больше управленческих и юридических тем; для секретарей-референтов — вопросов делопроизводства, этикета, психологии общения.

Мы стремимся к тому, чтобы теоретические вопросы рассматривались в тесной взаимосвязи с практикой сегодняшней жизни и в разнообразных формах: деловых играх, “за круглым столом”, при решении задач. Например, теоретическое изучение особенностей социальной политики, ее основных принципов и приоритетов в условиях рыночной экономики конкретизируется на встречах с работниками “социальных” министерств, на “круглых столах” по обсуждению проблем физического и нравственного здоровья подростков и молодежи, оказания социальной помощи незащищенным слоям населения: пенсионерам, детям, инвалидам. Значительно повышается интерес и активность слушателей на практических занятиях по правовым основам муниципальной службы и делопроизводства, в процессе изучения правильности составления собственных планов, положений, постановлений и других документов.

Конечно, качество, высокий уровень учебы определяется не только структурой учебного плана и разнообразными активными формами занятий, но, прежде всего, составом преподавателей. Кстати, далеко не все из них могут работать на краткосрочных курсах, потому что специфика здесь такова, что за короткое время нужно сказать много, по существу и хорошо. Поэтому состав преподавателей стабилен и достаточно высокого уровня: доктора, кандидаты наук, преподаватели с большим практическим опытом работы. Особое значение в учебном процессе имеют встречи с руководителями республики. Живое общение с “первыми лицами” повышает информированность, помогает обмену мнениями по важнейшим проблемам социально-экономического развития республики, создает основу для правильного решения на местах многих вопросов.

Ежегодно перед слушателями ФПК выступают более тридцати руководителей самого высокого уровня, начиная с Президента Удмуртской Республики А.А. Волкова, Председателя Правительства И.С. Питкевича и его заместителей, министров и их заместителей. Сегодня можно говорить о создании определенной лекторской группы руководителей республики, чьи выступления отличаются не только актуальностью тем, но и хорошим знанием дела, умением говорить с аудиторией.

Очень важно, что в ходе занятий происходит взаимное обогащение информацией, прослеживается тенденция обратной связи. К примеру, главы сельских администраций на занятиях предлагали создать координационный совет для обсуждения готовящихся решений и законодательных актов, связанных с их деятельностью. И такой совет был создан при Председателе Госсовета УР в октябре 2000 года. Сейчас этот совет работает при Президенте УР. Решаются и другие, более частные вопросы. Все это повышает практическую направленность учебы, ее значимость и эффективность. И если сегодня, говоря о системе непрерывного образования, мы констатируем, что 10–20% слушателей курсов повышения квалификации подают заявления на получение высшего управленческого или юридического образования, это, на мой взгляд, и есть особо значимый результат, показатель растущего профессионализма управленческого кадрового состава.