Андрей Кудрявцев: Должно смениться не одно поколение судей и работников прокуратуры для осознания полной независимости суда в рассмотрении уголовных дел
Представитель потерпевших как раз и нужен для устранения формального отношения к расследованию. Если это еще и адвокат, то он, так или иначе, будет обращать внимание следователя на те обстоятельства, которые подлежат доказыванию.
Адвокат Свердловской областной коллегии адвокатов
Дело в том, что старая судебная система, которая действовала не одно десятилетие, быстро не ломается. Ее выращивали и опекали годами. Естественно прошлое оставило свой отпечаток. Для этого и нужна была судебная реформа. Конституция 1993 года признала суд отдельной ветвью власти, провозгласила его независимость, закрепила принципы состязательности и равенства сторон в судебном процессе.
Однако, несмотря на наличие главного закона государства, и его обязательность применения всеми, осознание перемен со стороны законодателей и правоприменителей отставало от действительности. Если говорить об уголовном процессе, то продолжал действовать уголовно-процессуальный кодекс еще 1960 года. Многочисленные поправки, внесенные в него, «погоду» не сделали.
Наряду с провозглашенной независимостью и самостоятельностью суда, в процессуальном законодательстве продолжали существовать нормы, в соответствии с которыми суд, в определенных ситуациях был обязан возбуждать уголовные дела по собственной инициативе, а прокуратура осуществляла прокурорский надзор в уголовном судопроизводстве. Жалобы на действия следователя подавались прокурору, а на прокурора вышестоящему прокурору. В кассационной инстанции прокурор не выражал мнение, как одна из сторон процесса, а давал заключение о законности и обоснованности приговора. Какой уж тут контроль со стороны суда за деятельностью правоохранительной системы?
Потребовалось вмешательство Конституционного Суда, который в ряде случаев признал нормы уголовно-процессуального закона противоречащими Конституции РФ и неподлежащими применению. Но для того чтобы это произошло, понадобилось время и огромная работа специалистов в области права. В том числе и судейского сообщества, которое инициировало ряд заседаний Конституционного Суда.
Еще ни одно поколение судей и прокурорских работников должно смениться, для того чтобы все участники процесса осознали полную независимость суда в рассмотрении уголовных дел. Конечно, в первую очередь это должны понять сами судьи. В силу их статуса, с них и спрос особый.
Не буду отрицать, что встречаются факты подыгрывания государственному обвинению. Это хорошо чувствуется при оценке доказательств, представляемых сторонами. Не всегда учитывается презумпция невиновности, ссылка на нее редко звучит в приговорах. У этого явления, как мне кажется, есть своя причина. Суд, являясь органом государственной власти, решает еще и социально-политические задачи государства.
При всем этом, на сегодняшний день отмечается низкий профессиональный уровень большинства государственных обвинителей. Профессионалы ушли в частные юридические фирмы, адвокатуру, руководителями юридических департаментов предприятий. Государственные обвинители не знакомятся с материалами уголовного дела в полном объеме, а следовательно, лишают себя тактического маневра в достижении поставленной цели – применяя нормы права, с учетом всех обстоятельств дела доказать наличие преступления в действиях подсудимого. В лучшем случае, они ознакомились с обвинительным заключением и списком свидетелей.
Адвокат в такой ситуации более подготовлен. Он, как правило, защищает человека с момента предварительного следствия, на суде перед ним лежит копия всего уголовного дела, разработан план защиты, тактика допросов свидетелей, потерпевших и подсудимого. За его плечами опыт работы на разных стадиях уголовного производства и, что самое для него важное – профессиональная репутация перед доверителем. Конечно, он не сдаст выработанные с доверителем позиции.
Приняв все это в совокупности можно установить причину возникновения ситуации, когда суд подыграет обвинению. Что-то не учтет, а что-то не озвученное обвинением поднимет на свет. Так, по инициативе суда, «от корки, до корки» могут быть оглашены материалы всего уголовного дела, даже если обвинение на этом не настаивало. Хотя это противоречит ст.285 УПК РФ и слишком похоже на выполнение со стороны суда требований ст. 292 УПК РСФСР в редакции 1960 г. В последствии, с учетом оглашенных материалов, соответствующим образом будет составлена описательно-мотивировочная часть приговора. Фактически судья «вытянет» обвинение, как учитель нерадивого школьника.
В силу этого и возникает мнение о том, что суд и прокуратура сообща противопоставляют себя защите. Это не способствует осознанию обществом принципа независимости суда, и тем более не способствует профессиональному росту государственного обвинения. Наоборот, из процесса в процесс, недобросовестный сотрудник прокуратуры может утвердиться в мысли, что такая ситуация будет продолжаться вечно.
Что толку у государственного обвинителя до вынесения приговора спрашивать украл подсудимый у потерпевшего что-либо или не украл, а у защитника после обвинительного приговора доказана ли в суде вина подсудимого? Государственный обвинитель, как правило - помощник прокурора. У него перед глазами обвинительное заключение, которое утвердил прокурор и уже сказал «украл». Его задачей является поддерживать именно это обвинение.
Что касается деятельности адвоката, то он действует в рамках норм процессуального законодательства, Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», Кодекса профессиональной этики адвоката. В соответствии с ними адвокат не вправе делать публичные заявления о доказанности вины доверителя, если последний ее отрицает.
Думаю, понятно какой ответ может получить журналист от участников процесса, поставив несвоевременные и неквалифицированные вопросы.
Журналисты, которые по планам своей редакции желают быстрее всех остальных своих коллег выдать «горячую» новость в эфир, оказываются неподготовленными к общению с участниками процесса. Они не понимают, что приговор это всего лишь результат многодневной работы государственного обвинителя, защитника и судьи. А до этого еще было многомесячное противостояние защитника и следователя. Не хотелось бы навязывать свое мнение представителям прессы, но подготовку к интервью необходимо начинать с изучения функций обвинения, защиты и суда.
После этого понять предъявляемое подсудимому обвинение и позицию защиты, в т.ч. нравственную составляющую предстоящего процесса. Конечно, на это уходит немало времени, в процессе нужно быть, причем быть с момента оглашения обвинительного заключения. Это позволит задать сторонам профессиональные вопросы и показать, почему защита не согласна с предъявленным обвинением, а суд вынес тот или иной приговор. Наконец, почему суд принял или не принял конкретные доводы обвинения или защиты.
Думаю, что, показав участникам процесса, профессиональное освещение их деятельности, мало кто останется равнодушным к работе журналиста и отделается коротким ответом – «Без комментариев…».
Нельзя забывать о том, что свидетели, подсудимый и его родственники, как и потерпевшие – живые люди, вовлеченные в судебное заседание в силу определенных обстоятельств. Непрофессиональное освещение вынесенного приговора и исследованных судом событий не помогут ни стороне защиты, ни стороне обвинения, да и правосудию в целом.
В иных случаях, читателю, желающему ознакомится с судебной хроникой можно посоветовать заглянуть в раздел «судебная практика» на официальных сайтах Верховного или областных судов. Там все скупо, четко и результативно.
Многие видели, во что превращались результаты предварительного следствия, если следователь или дознаватель не доработал, допустил процессуальные ошибки, не определился в предмете и методах доказывания.
При этом потерпевшему, впрочем, как и следователю с дознавателем, необходимо убедить себя в том, что на стороне защиты – их процессуальным противником будет профессионал. Поэтому на расследование необходимо смотреть его глазами и не допускать мысли о том, что он что-то пропустит или не учтет. Даже если в будущем произойдет так, считайте, что вам крупно повезло, но это опять же будет не всегда. Еще раз повторюсь – изначально не стоит рассчитывать на расклад, при котором государственное обвинение будет просить 12 лет, защитник оправдать, а судья даст 10. Вроде как, все равно - что-то да будет. Не всегда и не долго.
На личном опыте знаю, что потерпевшая сторона не желает наказания любому и каждому на кого падет подозрение. Люди понимают, что при осуждении невиновного их личный обидчик остается безнаказанным. Они очень болезненно, но с пониманием относятся к тем сомнениям, которые доносит сторона защиты до участников процесса, и часто задают вопрос – чем все это время занимался следователь, почему он не учел тех или иных обстоятельств дела?
При этом по окончании предварительного следствия, у них есть право ознакомиться с материалами уголовного дела, заявить ходатайство о его дополнении и т.д. Но эти права разъясняются формально, а сами они не являются специалистами, полностью, доверившись следователю, они выполняют то, что им говорят. Очень редко, на этапе расследования дела, потерпевшие в полном объеме реализуют свои права предоставленные им законом.
Представитель потерпевших как раз и нужен для устранения формального отношения к расследованию. Если это еще и адвокат, то он, так или иначе, будет обращать внимание следователя на те обстоятельства, которые подлежат доказыванию. Он понимает, что не следователю, а именно ему придется отстаивать позицию потерпевших в суде. Поэтому адвокат, выполняющий функции представителя потерпевших, активно использует предоставленное ему право, зачастую, предостерегая следователя от возможных ошибок.
Хочется отметить, что следствие в целом с пониманием относится к данной функции адвоката и не считает, что адвокат пытается подменить органы предварительного расследования, навязывая им свое видение на процесс собирания и закрепления доказательств.
Другой вопрос – профессиональная пригодность. Очень многие следователи, прокуроры и судьи в качестве адвоката, профессионально работают. Адвокатура - это не узкий круг революционеров. Туда могут прийти все, другое дело, что представители адвокатской палаты, решающие вопросы приема в адвокатское сообщество, должны понять мотивацию кандидата и выяснить, по какой причине бывший сотрудник правоохранительного или правоприменительного органа решил поменять свое состояние. А, следовательно, задать вопрос – а ты чего из суда, или, к примеру, прокуратуры-то ушел? На пенсию? Так, государство пенсию зря не платит. Если тебя на пенсию с почетом проводили, ты, уважаемый, реализуй свое право – отдыхай. Если ты доработал до пенсии, значит, тебе это было необходимо. Считаю, что при таких обстоятельствах, нельзя заниматься частной юридической практикой.
Объективно, после выхода на пенсию, выполняя свои обязанности защитника, можно не дожить до расцвета своих профессиональных сил на этом поприще. Если ты идешь туда в надежде на помощь своих бывших коллег-товарищей по государственной службе, то рано или поздно, для привлечения доверителей и искусственного поднятия своего «рейтинга» начнешь спекулировать своими связями и возможностями. Жить-то на что-то нужно. А это нарушение законов, по которым живет корпорация адвокатов. А нужно ли это нам? Необходимо понять целеполагание кандидата, я уж не останавливаюсь на сформировавшейся к пенсионному возрасту определенной профессиональной психологии.
Пора уже понять, что не надо давать деньги на взятки, бесполезно, они могут безрезультатно исчезнуть в разных карманах, из которых их не вернуть. При этом заведомо незаконное решение судьи, за которое вы якобы заплатили, при настойчивости Вашего противника будет отменено.
Если находится идиот, который дает денег "адвокату" и говорит, что это для судьи, поверьте – это еще не коррупция, это проблема идиота…
Судья должен быть арбитром в споре участников. Я не должен принести ему столько, а мой клиент дать столько, чтобы судья взял… и принял выгодное для кого-то из нас решение.
Для передачи взятки не нужно высшего юридического образования. А, следовательно, не нужна и профессиональная деятельность адвоката. Кроме этого такой подход к решению проблем наших граждан неизбежно приведет к понижению доходов адвокатов. Посредник, передающий взятку, не может получать больше того, кто работает над решением проблемы. А мне с судьями и прокурорами не хочется делиться тем, что готов заплатить доверитель.
Я за то чтобы судья получал достойное денежное содержание, однако, кому много дано, с того спрос должен быть больше. Необходимо увеличение ответственности судьи за принимаемое им решение, в том числе и уголовной.
Тяжело убедить, что дело необходимо расследовать так, как вел бы его в отношении своего хорошего знакомого. Иногда следователю пытаюсь объяснить, что именно сейчас, на этапе следствия, не надо формировать будущую судебную практику при которой с учетом собираемых по делу доказательств, вопрос виновности в суде будет разрешаться из соотношения 50:50. Не забывайте о презумпции невиновности при равных шансах обвинения и защиты. Не искушайте судей и свою судьбу. Возможно суд и примет вашу недоделанную позицию и вытянет обвинительный приговор. Но повторяю, это будет не всегда и, думаю, уже не долго. И если ты уверен, что обвинение устоит, составляй обвинительное заключение. Но если ошибся – поверь, однажды свои же проглотят.
Приходилось встречаться со следователями, у которых родственники были привлечены к уголовной ответственности. И они сами, после обвинительного приговора, взахлеб кричат о беспределе прокуратуры и суда, в том числе том, как они рассчитывали до приговора на то, что суд во всем разберется. Тогда спрашиваешь – сколько оправдательных приговоров было по тем делам, которые ты сам направлял в суд? Ни одного. Ты суперпрофессионал? А если ты суперпрофессионал, почему считаешь, что тот, кто вел дело твоего родственника не супер? Ну, я же следователь, отвечает, я же вижу…. Ну раз ты увидел, получается, и судья увидел, и государственный обвинитель увидел. Только под разным углом мы на дела смотрим. Думайте, когда дело ведете. Думайте…. Не возвращаются ли вам, через приговор независимого суда, дела с раскладом 50:50.
О подыгрывании судей прокурорам в ходе процесса
Действительно такое мнение существует и от него не отмахнуться простым перечислением норм УПК и Конституции РФ, в которых провозглашено равенство и состязательность сторон в уголовном процессе, в том числе, и презумпция невиновности.Дело в том, что старая судебная система, которая действовала не одно десятилетие, быстро не ломается. Ее выращивали и опекали годами. Естественно прошлое оставило свой отпечаток. Для этого и нужна была судебная реформа. Конституция 1993 года признала суд отдельной ветвью власти, провозгласила его независимость, закрепила принципы состязательности и равенства сторон в судебном процессе.
Однако, несмотря на наличие главного закона государства, и его обязательность применения всеми, осознание перемен со стороны законодателей и правоприменителей отставало от действительности. Если говорить об уголовном процессе, то продолжал действовать уголовно-процессуальный кодекс еще 1960 года. Многочисленные поправки, внесенные в него, «погоду» не сделали.
Наряду с провозглашенной независимостью и самостоятельностью суда, в процессуальном законодательстве продолжали существовать нормы, в соответствии с которыми суд, в определенных ситуациях был обязан возбуждать уголовные дела по собственной инициативе, а прокуратура осуществляла прокурорский надзор в уголовном судопроизводстве. Жалобы на действия следователя подавались прокурору, а на прокурора вышестоящему прокурору. В кассационной инстанции прокурор не выражал мнение, как одна из сторон процесса, а давал заключение о законности и обоснованности приговора. Какой уж тут контроль со стороны суда за деятельностью правоохранительной системы?
Потребовалось вмешательство Конституционного Суда, который в ряде случаев признал нормы уголовно-процессуального закона противоречащими Конституции РФ и неподлежащими применению. Но для того чтобы это произошло, понадобилось время и огромная работа специалистов в области права. В том числе и судейского сообщества, которое инициировало ряд заседаний Конституционного Суда.
Еще ни одно поколение судей и прокурорских работников должно смениться, для того чтобы все участники процесса осознали полную независимость суда в рассмотрении уголовных дел. Конечно, в первую очередь это должны понять сами судьи. В силу их статуса, с них и спрос особый.
Не буду отрицать, что встречаются факты подыгрывания государственному обвинению. Это хорошо чувствуется при оценке доказательств, представляемых сторонами. Не всегда учитывается презумпция невиновности, ссылка на нее редко звучит в приговорах. У этого явления, как мне кажется, есть своя причина. Суд, являясь органом государственной власти, решает еще и социально-политические задачи государства.
При всем этом, на сегодняшний день отмечается низкий профессиональный уровень большинства государственных обвинителей. Профессионалы ушли в частные юридические фирмы, адвокатуру, руководителями юридических департаментов предприятий. Государственные обвинители не знакомятся с материалами уголовного дела в полном объеме, а следовательно, лишают себя тактического маневра в достижении поставленной цели – применяя нормы права, с учетом всех обстоятельств дела доказать наличие преступления в действиях подсудимого. В лучшем случае, они ознакомились с обвинительным заключением и списком свидетелей.
Адвокат в такой ситуации более подготовлен. Он, как правило, защищает человека с момента предварительного следствия, на суде перед ним лежит копия всего уголовного дела, разработан план защиты, тактика допросов свидетелей, потерпевших и подсудимого. За его плечами опыт работы на разных стадиях уголовного производства и, что самое для него важное – профессиональная репутация перед доверителем. Конечно, он не сдаст выработанные с доверителем позиции.
Приняв все это в совокупности можно установить причину возникновения ситуации, когда суд подыграет обвинению. Что-то не учтет, а что-то не озвученное обвинением поднимет на свет. Так, по инициативе суда, «от корки, до корки» могут быть оглашены материалы всего уголовного дела, даже если обвинение на этом не настаивало. Хотя это противоречит ст.285 УПК РФ и слишком похоже на выполнение со стороны суда требований ст. 292 УПК РСФСР в редакции 1960 г. В последствии, с учетом оглашенных материалов, соответствующим образом будет составлена описательно-мотивировочная часть приговора. Фактически судья «вытянет» обвинение, как учитель нерадивого школьника.
В силу этого и возникает мнение о том, что суд и прокуратура сообща противопоставляют себя защите. Это не способствует осознанию обществом принципа независимости суда, и тем более не способствует профессиональному росту государственного обвинения. Наоборот, из процесса в процесс, недобросовестный сотрудник прокуратуры может утвердиться в мысли, что такая ситуация будет продолжаться вечно.
О качестве работы СМИ в судебно-правовой тематике
Дело в том, что не все представители прессы умеют профессионально общаться с участниками судопроизводства. Ведь что приходится наблюдать: как правило, представители прессы приходят именно на приговор и после его оглашения пытаются задать стандартные для таких ситуаций вопросы: «Удовлетворен или нет приговором государственный обвинитель или защитник?», «Будет или нет, какая-либо из сторон его обжаловать?» И тому подобное.Что толку у государственного обвинителя до вынесения приговора спрашивать украл подсудимый у потерпевшего что-либо или не украл, а у защитника после обвинительного приговора доказана ли в суде вина подсудимого? Государственный обвинитель, как правило - помощник прокурора. У него перед глазами обвинительное заключение, которое утвердил прокурор и уже сказал «украл». Его задачей является поддерживать именно это обвинение.
Что касается деятельности адвоката, то он действует в рамках норм процессуального законодательства, Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», Кодекса профессиональной этики адвоката. В соответствии с ними адвокат не вправе делать публичные заявления о доказанности вины доверителя, если последний ее отрицает.
Думаю, понятно какой ответ может получить журналист от участников процесса, поставив несвоевременные и неквалифицированные вопросы.
Журналисты, которые по планам своей редакции желают быстрее всех остальных своих коллег выдать «горячую» новость в эфир, оказываются неподготовленными к общению с участниками процесса. Они не понимают, что приговор это всего лишь результат многодневной работы государственного обвинителя, защитника и судьи. А до этого еще было многомесячное противостояние защитника и следователя. Не хотелось бы навязывать свое мнение представителям прессы, но подготовку к интервью необходимо начинать с изучения функций обвинения, защиты и суда.
После этого понять предъявляемое подсудимому обвинение и позицию защиты, в т.ч. нравственную составляющую предстоящего процесса. Конечно, на это уходит немало времени, в процессе нужно быть, причем быть с момента оглашения обвинительного заключения. Это позволит задать сторонам профессиональные вопросы и показать, почему защита не согласна с предъявленным обвинением, а суд вынес тот или иной приговор. Наконец, почему суд принял или не принял конкретные доводы обвинения или защиты.
Думаю, что, показав участникам процесса, профессиональное освещение их деятельности, мало кто останется равнодушным к работе журналиста и отделается коротким ответом – «Без комментариев…».
Нельзя забывать о том, что свидетели, подсудимый и его родственники, как и потерпевшие – живые люди, вовлеченные в судебное заседание в силу определенных обстоятельств. Непрофессиональное освещение вынесенного приговора и исследованных судом событий не помогут ни стороне защиты, ни стороне обвинения, да и правосудию в целом.
В иных случаях, читателю, желающему ознакомится с судебной хроникой можно посоветовать заглянуть в раздел «судебная практика» на официальных сайтах Верховного или областных судов. Там все скупо, четко и результативно.
Адвокат на стороне потерпевшего. Необходимость, или перестраховка?
И благо, что потерпевшие нанимают адвокатов для того, чтобы они представляли их интересы, причем начиная со следствия. Зачастую это связано с уже имеющимся опытом участия потерпевших в судебных процессах или полученными советами от своих знакомых прошедших через систему следствия и правосудия.Многие видели, во что превращались результаты предварительного следствия, если следователь или дознаватель не доработал, допустил процессуальные ошибки, не определился в предмете и методах доказывания.
При этом потерпевшему, впрочем, как и следователю с дознавателем, необходимо убедить себя в том, что на стороне защиты – их процессуальным противником будет профессионал. Поэтому на расследование необходимо смотреть его глазами и не допускать мысли о том, что он что-то пропустит или не учтет. Даже если в будущем произойдет так, считайте, что вам крупно повезло, но это опять же будет не всегда. Еще раз повторюсь – изначально не стоит рассчитывать на расклад, при котором государственное обвинение будет просить 12 лет, защитник оправдать, а судья даст 10. Вроде как, все равно - что-то да будет. Не всегда и не долго.
На личном опыте знаю, что потерпевшая сторона не желает наказания любому и каждому на кого падет подозрение. Люди понимают, что при осуждении невиновного их личный обидчик остается безнаказанным. Они очень болезненно, но с пониманием относятся к тем сомнениям, которые доносит сторона защиты до участников процесса, и часто задают вопрос – чем все это время занимался следователь, почему он не учел тех или иных обстоятельств дела?
При этом по окончании предварительного следствия, у них есть право ознакомиться с материалами уголовного дела, заявить ходатайство о его дополнении и т.д. Но эти права разъясняются формально, а сами они не являются специалистами, полностью, доверившись следователю, они выполняют то, что им говорят. Очень редко, на этапе расследования дела, потерпевшие в полном объеме реализуют свои права предоставленные им законом.
Представитель потерпевших как раз и нужен для устранения формального отношения к расследованию. Если это еще и адвокат, то он, так или иначе, будет обращать внимание следователя на те обстоятельства, которые подлежат доказыванию. Он понимает, что не следователю, а именно ему придется отстаивать позицию потерпевших в суде. Поэтому адвокат, выполняющий функции представителя потерпевших, активно использует предоставленное ему право, зачастую, предостерегая следователя от возможных ошибок.
Хочется отметить, что следствие в целом с пониманием относится к данной функции адвоката и не считает, что адвокат пытается подменить органы предварительного расследования, навязывая им свое видение на процесс собирания и закрепления доказательств.
Может ли следователь или прокурор стать адвокатом?
Даже космонавтом, если примут в отряд. У каждого есть право на труд и самореализацию. У человека в силу Конституции есть такое право, в том числе у прокурора или судьи стать адвокатом.Другой вопрос – профессиональная пригодность. Очень многие следователи, прокуроры и судьи в качестве адвоката, профессионально работают. Адвокатура - это не узкий круг революционеров. Туда могут прийти все, другое дело, что представители адвокатской палаты, решающие вопросы приема в адвокатское сообщество, должны понять мотивацию кандидата и выяснить, по какой причине бывший сотрудник правоохранительного или правоприменительного органа решил поменять свое состояние. А, следовательно, задать вопрос – а ты чего из суда, или, к примеру, прокуратуры-то ушел? На пенсию? Так, государство пенсию зря не платит. Если тебя на пенсию с почетом проводили, ты, уважаемый, реализуй свое право – отдыхай. Если ты доработал до пенсии, значит, тебе это было необходимо. Считаю, что при таких обстоятельствах, нельзя заниматься частной юридической практикой.
Объективно, после выхода на пенсию, выполняя свои обязанности защитника, можно не дожить до расцвета своих профессиональных сил на этом поприще. Если ты идешь туда в надежде на помощь своих бывших коллег-товарищей по государственной службе, то рано или поздно, для привлечения доверителей и искусственного поднятия своего «рейтинга» начнешь спекулировать своими связями и возможностями. Жить-то на что-то нужно. А это нарушение законов, по которым живет корпорация адвокатов. А нужно ли это нам? Необходимо понять целеполагание кандидата, я уж не останавливаюсь на сформировавшейся к пенсионному возрасту определенной профессиональной психологии.
Об общественном мнении: успешность адвоката в его «связях» с судьями
Такое мнение существует, видимо в силу присутствия этого явления. Ведь дыма без огня не бывает. Сегодня, кстати, такие высказывания раздаются все реже и реже. Но пока дают одни, будут брать другие и наоборот. Сегодня все-таки больше тех, кто обращается к адвокатам именно для решения возникших проблем, а не для того чтобы его в очередь на «карусель» поставили.Пора уже понять, что не надо давать деньги на взятки, бесполезно, они могут безрезультатно исчезнуть в разных карманах, из которых их не вернуть. При этом заведомо незаконное решение судьи, за которое вы якобы заплатили, при настойчивости Вашего противника будет отменено.
Если находится идиот, который дает денег "адвокату" и говорит, что это для судьи, поверьте – это еще не коррупция, это проблема идиота…
Судья должен быть арбитром в споре участников. Я не должен принести ему столько, а мой клиент дать столько, чтобы судья взял… и принял выгодное для кого-то из нас решение.
Для передачи взятки не нужно высшего юридического образования. А, следовательно, не нужна и профессиональная деятельность адвоката. Кроме этого такой подход к решению проблем наших граждан неизбежно приведет к понижению доходов адвокатов. Посредник, передающий взятку, не может получать больше того, кто работает над решением проблемы. А мне с судьями и прокурорами не хочется делиться тем, что готов заплатить доверитель.
Я за то чтобы судья получал достойное денежное содержание, однако, кому много дано, с того спрос должен быть больше. Необходимо увеличение ответственности судьи за принимаемое им решение, в том числе и уголовной.
Общение с работниками следствия
Иногда тяжело добиться объективности в расследовании. Все-таки обвинительный уклон берет верх. Неудивительно, ведь по закону следователь представитель стороны обвинения. От него порой трудно добиться удовлетворения ходатайства направленного на сбор доказательств для стороны защиты.Тяжело убедить, что дело необходимо расследовать так, как вел бы его в отношении своего хорошего знакомого. Иногда следователю пытаюсь объяснить, что именно сейчас, на этапе следствия, не надо формировать будущую судебную практику при которой с учетом собираемых по делу доказательств, вопрос виновности в суде будет разрешаться из соотношения 50:50. Не забывайте о презумпции невиновности при равных шансах обвинения и защиты. Не искушайте судей и свою судьбу. Возможно суд и примет вашу недоделанную позицию и вытянет обвинительный приговор. Но повторяю, это будет не всегда и, думаю, уже не долго. И если ты уверен, что обвинение устоит, составляй обвинительное заключение. Но если ошибся – поверь, однажды свои же проглотят.
Приходилось встречаться со следователями, у которых родственники были привлечены к уголовной ответственности. И они сами, после обвинительного приговора, взахлеб кричат о беспределе прокуратуры и суда, в том числе том, как они рассчитывали до приговора на то, что суд во всем разберется. Тогда спрашиваешь – сколько оправдательных приговоров было по тем делам, которые ты сам направлял в суд? Ни одного. Ты суперпрофессионал? А если ты суперпрофессионал, почему считаешь, что тот, кто вел дело твоего родственника не супер? Ну, я же следователь, отвечает, я же вижу…. Ну раз ты увидел, получается, и судья увидел, и государственный обвинитель увидел. Только под разным углом мы на дела смотрим. Думайте, когда дело ведете. Думайте…. Не возвращаются ли вам, через приговор независимого суда, дела с раскладом 50:50.